Мифриловый крест - Страница 38

Я намеревался нанести удар в печень, но монах сделал шаг назад и моя нога ударила только воздух. Левую руку монах запустил под рясу и вытащил оттуда простой глиняный свисток. Только этого мне еще не хватало!

Дубинка покинула мою руку и отправилась в автономное путешествие в голову противника. Он уклонился, но при этом выпустил из руки свисток и, что еще лучше, отвлекся от своей правой руки. Этого оказалось достаточно, чтобы я захватил ее в наружный захват. Сдается мне, эти ребята — палачи, а не воины, нельзя же быть таким неуклюжим!

Монах попытался выдернуть руку, но добился только того, что наружный захват превратился в верхний. Дубинка выпала из руки, а сам монах тяжело осел на колени. Дальше все просто — резко выпустить руку из захвата, удар ребром ладони по шее, удар коленом в скулу, удар ногой в подбородок. Нокаут.

Первый монах запоздало потянулся к свистку, но неудачно дернул поврежденной ногой и жалобно заскулил. Я подскочил к нему, ударил ногой в висок и прекратил мучения несчастного. Не знаю, на время или навсегда.

Вся схватка заняла не более четверти минуты. Я стоял посреди камеры или комнаты, никогда не задумывался, как правильно называется помещение для допросов, в общем, я стоял посреди этого помещения, тяжело дышал и не мог поверить, что так легко расправился с охраной.

Ты молодец, — сообщил крест.

Почему ты не вмешался?

Ты и так хорошо справился.

Я начал раздевать следователя. Если у меня и есть какой-то шанс покинуть это негостеприимное заведение, то только если я замаскируюсь под монаха. Хотя и в этом случае шансов практически нет. Но не идти же добровольно на дыбу!

Монах-следователь был не только мертв, но и успел обгадиться перед смертью. Хорошо, что пострадало только нижнее белье.

Плохо, что ряса мне мала размера на три по объему и на один по росту. А сапоги совсем не подходят.

Хорошо, что ряса такая безразмерная одежда. И еще хорошо, что палачи здесь такие здоровые, сапоги того, кого я припечатал в колено, а потом в висок, оказались впору.

Я мысленно перекрестился и вышел из комнаты.

Длинный коридор. Вдоль одной стены одинаковые окованные двери, вдоль другой — одинаковые зарешеченные окна под потолком. Окна темные, а это значит, что сейчас ночь. Плохо.

Интересно, если я надвину на голову капюшон, я сразу привлеку внимание или монахи иногда ходят в таком виде внутри здания? Не знаю. У всех троих капюшоны были откинуты, значит, лучше не рисковать и идти так. Здание на вид большое, вряд ли тут все знают всех.

Справа коридор заканчивается тупиком, слева — круто заворачивает куда-то в неизвестность. Выбора нет, надо идти налево.

Я подошел к изгибу коридора, глубоко вдохнул, выдохнул и совершил маневр думера. То есть, повернулся лицом к стене и сделал плавный, но быстрый шаг в сторону.

Коридор заканчивался мощной решеткой из чугунных прутьев в палец толщиной. А за решеткой стоял тощий и белобрысый паренек лет восемнадцати и с любопытством таращился на меня. Одет юноша был в коричневую рясу. За ним смутно угадывалась в полумраке вторая решетка, за которой… кажется, там начинается лестница.

Я не смог скрыть удивление при виде этой картины, и брови юноши, на мгновение взлетевшие на лоб, сошлись на переносице.

— Ты кто такой? — спросил он деланно строгим голосом.

Крест!

Нет. Ты справишься сам.

— Задержанный, — сказал я.

И доброжелательно уставился на часового. Он сделал сложную гримасу, как будто хотел помотать головой в растерянности, но в последний момент удержался.

— Почему без охраны? — спросил он.

— А от кого меня охранять? Нешто я епископ какой?

Парень не нашелся, что ответить. Несколько томительных секунд он пытливо вглядывался в меня, а потом достал свисток, такой же, как у амбалов в красных рясах, и засвистел. Звонкая трель в гулких каменных коридорах действует оглушающе. Я непроизвольно вздрогнул.

Я присел на корточки, прислонившись спиной к стене, и вежливо спросил парня:

— Как дела?

— В порядке, — машинально ответил тот и тут же резко спросил:

— Откуда у тебя ряса?

— Замерз.

— Что с отцом Афанасием?

— Ничего, — ответил я чистую правду. Смерть — это ничто, не так ли?

Парнишка свистнул еще раз, откуда-то со стороны лестницы донеслась неразборчивая брань и снова все стихло.

— Хорошо у вас служба поставлена, — констатировал я и достал крест из-за пазухи.

Часовой тонко завизжал, бросился к противоположной решетке и стал трясти ее изо всех сил, не забывая оглушительно свистеть. Решетка не поднималась, не опускалась и не уезжала в стену, очевидно, она управляется дистанционно и часовой просто не может покинуть пост без разводящего. Оригинально.

Лестница изрыгнула очередную порцию проклятий и где-то вдалеке гулко затопали сапоги. Кто-то спешил на помощь.

— Чип и Дейл, — пробормотал я и засмеялся.

А потом подумал "а что мне терять, собственно?" и запел.

Я начал петь "Дальше действовать будем мы", но не успел еще допеть первый куплет, как за второй решеткой появилось подкрепление в лице двух монахов, на этот раз, видимо, для разнообразия, одетых в серые рясы. Скудное освещение не позволяло разглядеть их лица.

— Семка, господи тебя накажи! Чего свистишь? — рыкнул один из монахов голосом терминатора.

Семка выронил свисток и начал объяснять заплетающимся голосом:

— Ваше преподобие… чернокнижник… не губите…

При слове "чернокнижник" монах поднял голову и увидел меня. Коротким жестом он оборвал Семкино словоизвержение и воцарилась полная тишина. Несколько секунд я чувствовал на себе мрачный взгляд этого неподвижного серого изваяния, потом изваяние заговорило: