Мифриловый крест - Страница 44

2

Обычно при слове "келья" на ум приходит тесное, холодное и сырое помещение со стенами из грубого камня, узкой жесткой кроватью, грубым деревянным табуретом и полным отсутствием всякой другой мебели. Однако моя келья больше напоминает номер четырех-пятизвездной гостиницы. Гостиная, спальня, санузел с нормальной ванной и нормальным унитазом, роскошная двуспальная кровать, кругом зеркала, резьба, лепнина, всевозможные картины и статуэтки… короче, очень даже роскошный интерьер, который портит только отсутствие телевизора. Интересно, что статуэтки изображают главным образом купидонов и голых нимф, а из четырех картин, висящих на стенах, две представляют собой пасторальные пейзажи, а на двух других нарисованы купающиеся красотки. Икон нет ни одной, только в углу спальни обнаружилось распятие в стенной нише за шторкой.

Сам монастырь также не производит впечатление чего-то священного и неприступного. Нет, снаружи все благопристойно, территория окружена высокой кирпичной стеной с башнями, рвом и подъемными мостами, монахи в черных рясах несут службу с благостными физиономиями, все чинно, все наводит на мысли о чем-то высоком и священном. Но стоит только пройти внутрь, как оказываешься в совсем другом мире.

Те, кто обитает внутри монастыря, совершенно не соответствуют привычным представлениям о монахах. Прежде всего, здесь живут не только мужчины, но и женщины. Оказывается, еще митрополит Никон упразднил деление монастырей на мужские и женские, когда отделил безбрачие от целомудрия. Монаху не должно заводить семью, сказано где-то в писании, ибо семья монаха есть обитель господня. Но почему в обители господней не могут жить дети? И почему в обители господней недоступны мирские радости? Монастырь суть большая семья и пусть она возьмет от мирской семьи все хорошее и отринет все дурное. Так говорил святой Никон и так стало, и я не могу сказать, что это однозначно плохо.

Носить рясы внутри монастыря считается дурным тоном. Только на торжественные церемонии монахи и монахини одеваются в парадное облачение, все остальное время никого не волнует, что надето на человеке, ибо Христос говорил, что оскверняет не то, что снаружи, а то, что внутри. Главное, чтобы одежда не была грязной, вонючей или рваной, а остальное неважно, ты можешь усыпать себя бриллиантами или быть похожим на дремучего таежного жителя, это ни на что не влияет. Говорят, что сам митрополит предпочитает крестьянскую одежду, к которой привык в молодости.

Обитатели монастыря не делятся на сословия, дворяне, мещане и крестьяне пользуются абсолютно равными правами. Дмитрий сказал, что с того момента, как человек становится священником, то, кем он был в прошлой жизни, больше не имеет никакого значения. Для рукоположенного имеют значение только заслуги перед господом, и крестьянин, хорошо владеющий магией или имеющий какие-то другие таланты, займет в монастыре более высокое положение, чем бесталанный дворянин.

Я рассказал Дмитрию про коммунизм, и он сказал, что вполне естественно, что в разных мирах философы приходят к близким концепциям. Только здесь никто никогда не ставил себе целью осчастливить абсолютно всех. Здесь считается, что счастья достоин только тот, кто этого достоин, ведь всегда должны быть те, кто прозябает на дне социальной пирамиды, потому что если основание пирамиды будет меньше, чем вершина, то пирамида будет неустойчива. Если ты хочешь и можешь учиться, если ты готов отдавать больше, чем получаешь, рано или поздно ты попадешь в мир горний, где ни деньги, ни власть не воспринимаются как цель жизни, где главное — совершенство души и где главный приз — стать равным господу. Впрочем, главный приз пока никто не выиграл.

В монастыре лица людей не тупы и безразличны, как снаружи, в глазах здешних обитателей светится ум и радость жизни. Девушка по имени Татьяна, скрасившая мой досуг этой ночью, считается монахиней, но фактически она — профессиональная проститутка. Она развлекает почетных гостей, она побывала в постели всех высших церковных сановников, у нее четверо детей, и отцом младшей дочери, скорее всего, является сам его преосвященство, и она счастлива. Она любит весь мир и мир любит ее, сегодня она увидела меня впервые в жизни, но уже через четверть часа мне казалось, что я знаю ее уже много лет. Когда попадаешь в столь насыщенный поток всепоглощающей любви, ответное чувство возникает само собой. И когда мы расстанемся, не знаю, когда это случится, может, через год, а может, уже завтра, мы оба, и она и я, сохраним в своих душах самые светлые и чистые воспоминания о том, что было между нами, и в нашем расставании, скорее всего, не будет печали, потому что на пути к совершенству печали нет места.

3

Я проснулся и обнаружил, что на мне нет креста. Черт возьми! Я же собирался никогда не снимать его, я прекрасно понимал, что насильно его у меня никто не отберет, но украсть попытаются обязательно. Вот зачем владыка подложил мне эту женщину! Я отчетливо вспомнил, как, расстроенный тем, насколько сильно болтающийся амулет мешает заниматься любовью, снял его и положил на прикроватную тумбочку. А потом я даже не вспомнил о нем! Черт меня подери!

На кресле рядом с кроватью я обнаружил роскошный махровый халат с богатой вышивкой, изображающей сатиров и нимф. Облачившись в него, я вышел в гостиную и увидел Татьяну. Она сидела на кушетке, совершенно обнаженная, и увлеченно читала книгу. Увидев меня, она подняла книгу и я прочитал название на обложке. Вечерняя стража. Картинка на обложке изображала полуобнаженную деву-воительницу с гигантскими окровавленными клыками, яростно отбивающуюся от целой стаи неясных существ в белых балахонах с прорезями для глаз. Мда, самое подходящее чтиво для монахини.